– Николай! Николай! – набатным эхом раздалось в квартире.
– Ты какого Николая имеешь в виду: первого или второго? – из-под дебрей пирамиды учебников донёсся ломающийся юношеский голос.
– Третьего!
– Третьего не было!
– Но ты-то есть: Николай Брюкин!
– Все Николаи были Романовыми!
– Некогда мне генеалогией заниматься! – звякнула тарелкой Брюкина. – Ужинать будешь?
– Какие варианты ответа? – сосредоточилось чадо.
– Вчера были «угу», «ага», «хм», – напомнила мать.
– Точно! – начал выпадать из прострации сын. – И ещё требовалось установить соответствие между моим ответом и твоими действиями!
– После того как ты выстроил в хронологической последовательности завтрак, обед и ужин, это было совсем не сложно!
– Главное, что я уложился в тайминг! – выдал комментарий сын.
– Иди наконец поешь! – потеряла терпение Брюкина.
– Именительный поешь, винительный поешь…
– Спрошу иначе: что из перечисленного входит в понятие «ужин», – сменила вектор воздействия мать. – Торт, котлета, анчоусы…
– Можно звонок репетитору? – наморщил лоб Брюкин-младший.
– Нельзя! – отрезала Брюкина.
– Просто домашняя опричнина какая-то… – всхлипнул сын.
– Опричнина закончилась в одна тысяча пятьсот семьдесят втором году! – блеснула эрудицией мать. – Сейчас две тысячи двадцать четвёртый!
– Год помню! – пробурчал сын. – Но почему тогда тебя зовут как жену Ивана Грозного Марией Фёдоровной?
– Совпадение! – убеждённо сказала Брюкина.
– Если две прямые совпадают… – начал Брюкин-младший.
– Если сейчас все твои кривые не совпадут со стулом на кухне, устрою вечер стрелецкой казни! – не выдержала Мария Фёдоровна.
– Утро! – поправил сын, перебираясь на кухню.
– Не ругайся, Маша! – подал голос Брюкин-старший. – Вспомни себя накануне экзамена!
– Накануне? – снова очнулся школьник. – «Накануне» – поэма Александра Сергеевича Достоевского!
Брюкин-старший вздохнул и отправился в спальню укладывать Брюкина-самого-младшего, рассказывая сказку про Бабу ЕГЭ и Кощея Безбалльного…